Письмо от Н.М. Чернышевской В.А. Пыпиной от 16 мая 1925: "Дорогая мамушка моя милая! (Мамушкой называет меня моя Верочка, и при этом влезает ко мне на колени)". 4 л — 13137173

Мечтает о поездке в Ленинград, но командировки нет пока, а за свой счет приходится оплачивать дачу (сняли её втроем: Н.М. Чернышевская, её мать и сестра Марианна). К тому же время забирает переезд на другую квартиру, там через две недели закончится великолепный ремонт. Самсон Иванович Быстров оставался в музее, [вероятно, занимался переездом]: "...осенью перейдем во флигель, где у нас [с С.И. Быстровым и детьми] будет 3 комнаты, и у них [Е.М. Чернышевской, её дочери Марианны и внучки Валентины] 3 комнаты". Сообщает: "У нас в Саратове идет сейчас некоторое брожение... в вопросе о реставрации одной из комнат музея". М.Н. Чернышевский предполагал в первую очередь реставрировать гостиную как самую удобную комнату для расстановки витрин и развески портретов, но преждевременно устанавливать в гостиной стильную мебель, потому что тогда "некуда будет деваться с рукописными материалами". Директор музея П.С. Рыков предлагает сначала реставрировать кабинет Н.Г. Чернышевского в Саратове по имеющимся рисункам этой комнаты, со временем, вероятно, данная экспозиция разместится в мезонине. "Ваши прелестные вещи несомненно будут ценным вкладом в музей", но "Вы совершенно правы, намереваясь сделать при этом оговорку, чтобы они были пожизненно моей собственностью", поскольку существует опасение присоединения музея к чему-либо, изменения его внутреннего убранства, когда "с мебелью не поцеремонятся". Н.М. Чернышевская пишет в день заседания по случаю обсуждения проектов реставрации фасада мемориального дома: "...я записала о нем в свою "музейную летопись". Несколько дней с Чернышевскими жила Е.Н. Пыпина, знакомясь с описью семейных писем, составленной В.А. Пыпиной; возвращаясь в богадельню, бабушка Катя взяла почитать нашумевший роман Фаррэра "Убийца". Носит она платье, купленное в прошлом году на деньги Н.А. Пыпина. "Время от времени я шью ей главное её украшение: чепчики с оборочками всевозможных цветов", так как она при стрижке своих волос признает их длину только в 1 мм. В богадельне к Е.Н. Пыпиной очень привязалась одна старообрядка, кормит бабушку Катю вкусными пирогами. Относительно Е.Н. Пыпиной Н.М. Чернышевская добавляет: "...можно прямо поражаться, сколько ценных сведений о прошлом содержит её память". Досадует на автора, которого не называет [Колосова], не приславшего для сборника обещанную статью о Н.Г. Чернышевском; радуется, что не связались еще и с П.Е. Щеголевым: "Этот уж совсем бы задержал сборник". О себе сообщает, что рассчитывала дать в сборник библиографию сочинений Н.Г. Чернышевского, но оказалось, что библиографию составляет другое лицо, и пришлось срочно писать статью, которую сама автор её, Н.М. Чернышевская, считает слабой. "А теперь это другое лицо подверглось остракизму со стороны издающего сборник общества, и его работа тоже", в результате библиографии Н.Г. Чернышевского в сборнике совсем не будет. Обидно: "Очень уж много души я в неё вложила". Теперь готовит для Н.К. Пиксанова библиографию писем Н.Г. Чернышевского: "В дальнейшем хотела бы приняться за "Летопись жизни Чернышевского"по образцу пиксановского Белинского", А.П. Скафтымов поддерживает это начинание. Пишет накануне переезда на дачу, что там опять примется за подготовку к экзамену [собираясь восстановиться в СГУ?] и переписку из писем отрывков, касающихся Ю.П. Пыпиной, по просьбе В.А. Пыпиной. Бабушка Катя сообщила Н.М. Чернышевской, что Евгения Николаевна Пыпина к Ю.П. Пыпиной относилась хорошо, ценя её культуру, образованность, начитанность и ум, а Викторию Ивановну (жену С.Н. Пыпина, урожденную Данилову) осуждала за то, что она была необразованная. Выражает соболезнование по поводу скоропостижной смерти Нестора Александровича Котляревского