Письмо от В.А. Пыпиной Н.М. Чернышевской от 4 апреля 1920 г.: «Дорогая, милая моя девочка, получила твое письмо от 18 марта…». На бланке. 5 л — 13079873

Поскольку в воскресенье хождений минимум – только в столовую, есть время припомнить свое жестокое испытание в 1899 году. В.А. Пыпиной тогда исполнилось 35 лет, и ей пришлось одиноко страдать, но её не покидало сознание, что она должна управлять своими поступками и чувствами, находя в себе "справедливую объективность и снисхождение к обижающему меня" (Ф.Г. Беренштаму). В.А. Пыпиной оказались созвучны размышления А.И. Герцена в "Былом и думах" о чувствах и размышлениях, которые он испытал, когда была разбита его жизнь (из-за увлечения жены). В итоге своих нравственных исканий Вера Александровна приходит к выводу, что с самых ранних лет надо воспитывать, развивать "объективную человечность". Выражает уверенность: "Милая, бедная Леночка [Е.М. Чернышевская], если бы она осталась жить, то я не сомневаюсь, она переборола бы свою страстную прямолинейность <…> Леночка была натурой ищущей, глубокой и любящей". Сообщает, что у неё сохранилось письмо Леночки, написанное в момент страстного раздражения против отца, и она заклеила его за портрет А.С. Пушкина, так как не хотела бы, чтобы его прочитал кто-нибудь, кроме Н.М. Чернышевской. Интересуется, как поступить с Леночкиными вещами, хранящимися в Артели у В.А. Пыпиной: американским шкафом с книгами, кроватью с матрасом, ротондой, корзиной с посудой. Из-за смерти трех главных раскращиков предстоит ликвидация Артели, а "перевозка теперь стоит тысячи". Спрашивает, не выслать ли ротонду в Саратов, а прочее продать? Пишет, что после Пасхи ей приходится перебираться с Троицкой на Басков (как только там откроют подъезд), в связи с этим она многое передает в Пушкинский Дом. Продолжает вести дневник. Пишет, что на основании семейных писем у неё сложилось впечатление "совершенной случайности и необдуманности замужества" бабушки Кати - Е.Н. Пыпиной. В.А. Пыпина вспоминает, что к моменту поступления на педагогические курсы ей было 17 лет. Она окончила гимназию, но дома её сочли недоросшей до высших курсов, где могли повлиять на нее более взрослые и самостоятельные подруги. "Удовлетвориться одной гимназией, конечно, было нельзя…", а ближайшие подруги Веры Александровны шли на педагогические курсы. Так, Нина Усова шла на математическое отделение этих курсов, и В.А. Пыпина, "находясь во власти своей нездоровой привязанности" к ней, тоже собиралась туда. "Тут, слава Богу, я встретила возражение со стороны папы" и пошла на словесное отделение. Но там не было "кружковых занятий" (спецсеминаров), которые дали бы выявиться индивидуальным интересам. "…Я с удовольствием слушала Каптерева Психологию и историю педагогики", посещала его лекции все три года пребывания на курсах. На первом курсе Виктор Петрович Острогорский прочел курсисткам "Введение в эстетику" по И. Тэну. "Сам В.П., уже старевшийся, часто под влиянием винных паров, был такой искренний энтузиаст и в то же время опытный педагог, что не увлечься его лекциями могло бы только дерево". Он заставил В.А. Пыпину полюбить на всю жизнь "Илиаду" и "Одиссею", которые разбирал с девушками на занятиях. Из педагогов еще был Рашевский, преподававший русскую грамматику, но "он был на склоне лет". Он и профессора Сиповский (русская история), Менжинский (всеобщая история), Вейнберг (русская литература), "оказались сухими манекенами". "Помню[,] папа, однажды увидав у меня литограф[ированные] записки по лекц[иям] Вейнберга, сказал: брось всё это, он вам толкует давно отброшенные теории". Поэтому Вера Александровна добавляет, что отбывала на курсах повинность и, в отличие от гимназии, позволяла себе шалить: скатывалась по крутой лестнице, "увлекалась уничтожением сладких пирожков в раздевальной". Одновременно на Мойке поблизости от курсов посещала рисовальную школу и "засиживалась в школе, пропуская часы неинтересных лекций". На заключительном экзамене по русской истории В.А. Пыпина знала всего 1 билет (по расколу) – и выпал именно он! Порвав на 1 курсе дружбу с Ниной Усовой, стала приятельствовать с Юсей Усовой и Лизой Михайловой. Практические уроки провела хорошо. Не найдя научного руководителя, "всецело отдалась пробудившемуся во мне чувству к Ф.Г. [Беренштаму]. Оно захватило меня, когда была на втором курсе". Сообщает, что ей, Вере Александровне, теперь вновь удалось прикрепиться к диетической столовой. Там два блюда, хлеб и щепотка сахара, а цена с 15 руб. увеличилась за месяц до 25-ти, а теперь 30 руб. Полина Федоровна Калнынь после больницы, где излечилась от сыпного тифа, хочет попить молока на Сиверской. "Относительно "Пыпиной" я считаю, что я, несомненно, Пыпина по всему. Вот почему я хочу впредь иметь свое имя, а не случайную кличку"