Письмо от Н.М. Чернышевской В.А. Пыпиной от 18.V.23 г.: "Дорогая моя пушистенькая беленькая мамочка, которую я не могу еще себле представить такой!" 4 л — 13009651

"Всё шло к тому, чтобы разорвать с людьми[,] чужими мне и родными С[амсону Ивановичу Быстрову]. Полный гневный разрыв был бы похож только на выходку Ольги Сократовны... Мама ближе к поведению О.С. в таких случаях, но я не только её дочка, а и Ваша..." Теперь отношения с деспотичной снохой, полуцыганкой-полумордовкой выяснены, "она довела и папу с мамой [М.Н. и Е.М. Чернышевских] до необходимости высказать её брату [С.И. Быстрову?], что они её больше принимать в своем доме не могут", и Нина Михайловна заявила мужу: "или она, или я". Н.М. Чернышевская пришла к необходимости открыто и спокойно заявить родным мужа, "чтобы они приняли меня такую, как я есть", а для неё на свете существуют три радости: радость материнства, счастье любви и блаженство познания. Все же признает, что ей было неприятно "наводнение" со стороны деревенских родных, хотя "Быстровы все добрые". Но с ними объяснился Самсон Иванович. "Да, мамочка, женщина в замужестве - это сплошное самопожертвование, и тем тягостнее мне было столь частое присутствие кругом простонародного элемента, который требует от женщины прежде всего служения мужу, потом рабского угождения родным". Сознает, что не создана для такого, "и в этом страстном устремлении вперед, чувствую биение крови Н.Г. Чернышевского". Отмечает, что её жизнь с С.И. Быстровым строится на иных началах, вплоть до того, что сказал: "Я не требую, чтобы ты носила мою фамилию. Подписывайся Чернышевской, это тебе гораздо больше подходит". Признается, как ей хотелось бы посещать лекции и литературные собрания, устраивать у себя литературные вечера, и эти стремления усилились после переезда в Саратов москвичей Соколовых [имеются в виду Б.М. Соколов, профессор Саратовского университета, и его супруга]. В гостях у Н.М. Чернышевской Вера Юл[иановна?] рассказала, что [Н.К.] Пиксанов в Москве "живет великолепно, одет с иголочки, страшно много печатает и через среду устраивает у себя литературные вечера, где у него собираются большей частью литераторы, а не профессора. Просил передать, что моя работа о Гончарове печатается". Прилагает к письму портрет Верочки [В.С. Чернышевской], пишет, что хотела бы знать, куда идут вышивки, выполняемые в Техникуме, где служит В.А. Пыпина. Благодарит за то, что Вера Александровна научила её технике ришелье, сожалеет, что "теперь не носят платья Ришелье". Зарисован фасон платья типа кимоно со множеством сборок из легкой ткани "оксфорд", которое Нина Михайловна украсила вышивкой в виде белых медальонов стебельчатым швом, выполненной в феврале 1923 г. "Это первое платье, которое я вышила себе". Начала вышивать метки на своих рубашках и носовых платках, хочет вышить платье Верочке. "Крестика и вязанья я не люблю. Мне нравится ришелье, английская гладь и стебельчатый шов". Передает слова сочувствия Полине Федоровне [Калнынь]. Сообщает, что один неглупый студент Саратовского университета сказал Н.М. Чернышевской: "Вы умнее вашего ума"