Брошюра-миниатюра. Л. Н. Толстой. «Николай Палкин». Толстовское Общество в Москве. Серия сочинений Л. Н. Толстого, запрещавшихся цензурой. Под редакцией В. Ф. Булгакова. № 12. Москва. Типография Т-ва «Задруга». 1917 г. 16 с. Из личной библиотеки Ивана Ма — 26134226

Переплёт – новодел. Переплётные крышки потёрты, желтизна, следы выцветания, пятна, края и уголки потёрты; корешок потёрт; издательская обложка сохранена под переплётом – потёрта, пожелтела, следы выцветания, загрязнена, пятна-разводы, реставрирована, со следами утраты фрагментов; бумага потёрта, потрёпана, пожелтела, следы выцветания, помята, в заломах, с вертикальным сгибом по центру, края и уголки листов потёрты, с заломами. Книжный уменьшенный формат. Твёрдый картонный переплёт – новодел. Переплётные крышки оклеены бумагой голубого цвета. Картонный корешок. Под переплётом сохранена мягкая издательская обложка серого цвета, с атрибутами издания типографской печатью чёрного цвета. Штемпельная печать: «Личная библиотека Ивана Матвеевича Лебедева» фиолетового цвета. Язык: русский дореформенный. В основе статьи – рассказ старого солдата, услышанный в 1886 г. Толстым, когда он, отправившись пешком из Москвы в Ясную Поляну, остановился на ночлег у старика; той же ночью Толстой начал писать статью. Николаем Палкиным прозвали солдаты царя Николая Павловича за строгие телесные наказания. Старый солдат рассказал о том, как водят несчастного взад и вперёд между рядами, как тянется и падает забиваемый человек на штыки, как сначала ещё кричит несчастный и как потом только охает глухо с каждым шагом и с каждым ударом, как потом затихает и как доктор подходит и щупает пульс, оглядывает и решает, можно ли еще бить человека, или надо погодить и отложить до другого раза, когда заживёт, чтобы можно было начать мученье сначала и додать то количество ударов, которое какие-то звери, с Палкиным во главе, решили, что надо дать ему. В статье вновь звучит антивоенная тема. На вопрос Толстого, не мучает ли его совесть, солдат лишь удивился: «Это на войне, по закону, за царя и отечество». И это самое страшное для Толстого: человек не видит зла, которое совершает, потому что оно прикрыто пеленой мнимой законности, патриотизма, гражданского долга. Людям внушали, что убийства на войне, жестокие наказания в армии, пытки в тюрьмах – необходимость и даже доблесть. И в этом писатель видел болезнь общества, одурманивание его. Потрясенный воспоминаниями старого служаки, Толстой призывает задуматься над причинами того, что «люди, рожденные добрыми, кроткими, люди, с вложенной в их сердце любовью, жалостью к людям, совершают – люди над людьми – ужасающие жестокости, сами не зная зачем и для чего». Заканчивалась статья призывом-восклицанием писателя: «Опомнитесь, люди!».